Я до сих пор храню свои школьные тетради. Им перевалило уже за полвека. Смотрю на них как на архивные документы. Да они и впрямь документы эпохи, которую мы называем сталинской. У некоторых тетрадей уцелела только нижняя половина обложки, причем сразу видно, что верхняя не оторвана, а аккуратно срезана ножницами…

Летом тридцать седьмого года мы с мамой и сестрой гостили у дяди в Березниках. Николай Иванович, брат мамы, работал там начальником почты. Его жена Надежда Сергеевна была учительницей.

В конце лета на семейном совете было решено, что я останусь пожить у дяди Коли и здесь пойду учиться в шестой класс. Так я стал учеником средней школы, носящей имя великого русского поэта Александра Сергеевича Пушкина. Её так и звали в городе — пушкинской.

Помню, учительница литературы Антонина Федоровна задала на дом выучить наизусть стихотворение Пушкина «Песнь о вещем Олеге». Я был дома один. Расхаживая из угла в угол, с наслаждением повторял вслух:
Как ныне сбирается вещий Олег
Отмстить неразумным хазарам…

Стихи запомнились сами собой. К тому же не надо было заглядывать в учебник: они были напечатаны на обложке школьной тетради вместе с репродукцией известной картины художника Васнецова. В 1937 году страна отметила столетие со дня гибели Пушкина.

Мелькали день за днем. Уже приближался новый 1938 год, и вдруг взрослая непонятная жизнь, которая до этого только краем задевала сознание, властно ворвалась в нашу школу и в наш класс.

Один за другим вдруг начали исчезать учителя. Вместо исчезнувшего в класс входил другой учитель, урок которого был совсем не по расписанию.

А на переменах по школьным коридорам шепотом расползалась очередная новость: «Враг народа … Арестован… »

Однажды, возвратившись вечером из школы, я застал дядю и тётю за странным занятием. Они сидели в кухне в окружении вороха альбомов и старинных открыток. В печке горел огонь, а тетя вытаскивала из альбома открытки и кидала их в топку. Лицо у нее при этом было скорбным и расстроенным.

— Тетя Надя! — в отчаянии завопил я, увидев, как огонь пожирает сказочные богатства. Это были репродукции картин Репина, Айвазовского, Сурикова и других русских художников, а также красочные виды городов Российской Империи. И вот теперь все это безжалостно летело в огонь!

— Зачем? Зачем вы это делаете? — повторял я.

— Иди помоги, — вместо ответа устало сказала тетя Надя. — Видишь, их сколько. Дореволюционные откладывай и давай мне. Ты знаешь, что будет, если у нас сделают обыск и найдут вот это, это и это?! — И тетя ткнула пальцем в почтовые марки, на которых были напечатаны все самодержцы, начиная с Петра I и кончая последним царём Николаем II.

А потом настал еще более странный и непонятный день. Учительница литературы Антонина Федоровна вошла в класс и сказала:

— Достаньте ваши тетради.

Мы повиновались.

— Теперь слушайте меня внимательно. У кого на обложках рисунки к произведениям Пушкина, их нужно немедленно срезать. Аккуратно, ножницами. Надписи, фамилию и имя оставьте.

Класс зашевелился, приглушенно загудел.

— Не спрашивайте… Так нужно.

Голос учительницы был строгий, но мне показалось, что глаза ее смотрели на нас с затаенной грустью.

Антонина Федоровна вынула из портфеля ножницы и с металлическим стуком положила их на переднюю парту.

В перемену загадка странного приказа разъяснилась. Оказывается, некто пришел в Березниковский отдел НКВД и как дважды два четыре доказал, что пушкинские рисунки на школьных тетрадях — это оголтелая контрреволюционная вылазка классового врага, потому что каждый рисунок содержит в себе зашифрованную и незаметную с виду антисоветскую пропаганду. Об этом нам поведал старшеклассник Васька Субботин.

— Да где тут может быть пропаганда? — усомнились мы, разглядывая знакомый рисунок

— Эх вы, тери! Это, по-вашему, что?

— Что, что! Меч в ножнах.

— Ах, меч? — это какая, по-вашему, буква? «Д»… А дальше что? «О»? А это? Видите, с загогулинкой в левую сторону. Это же «Л»! А в целом получается «ДОЛОЙ».

Васька повернул тетрадку боком и поднёс к моим глазам ту часть рисунка, где был изображен плащ князя Олега.

— Вот тут в узорах скрывается буква «В», тут — «К», это — «П», а здесь вот, махонькая… это — «б». Получается,— Васька оглянулся и перешел на шепот, — «Долой ВКП (б)».

В рисунке «У Лукоморья дуб зеленый», оказывается, был зашифрован лозунг «Долой РККА!». А на репродукции с картины Крамского «долой Ворошилова!».

Я, правда, никак не мог этот последний лозунг расшифровать. «Долой» еще как-то складывалось, а «Ворошилов» — никак, хоть убей. Но раз взрослые говорят…

— Слушайте,— сказал вдруг кто-то из ребят. — А зачем им это?

— Кому это «ИМ»? – встрепенулся Васька.

— Ну, этим… врагам народа? Ведь это же ребус какой-то. Его разгадать надо!.

— Эх ты! — рассердился Васька. — Не понимаешь, что ли? Они делают это, чтобы нам насолить. В открытую боятся, паразиты. Знают, что народ против них. Вот и гадят втихую.

Всю перемену мы стригли наши тетради. Теперь за давностью лет могу покаяться, что совершил тогда контрреволюционный проступок: вырезал рисунки только в тех тетрадях, которые ходили в классе, другие оставил. Резать рука не поднялась.

О том, что могли сделать с художниками, готовившими иллюстрации к пушкинской дате, с рабочими, которые печатали в типографиях эти обложки, я тогда просто не думал. Они и сейчас у меня, эти тетради, хотя с тех пор миновало уже более половины века…

Леонид СУРИН, краевед. г. Юрюзань

Рис. Дмитрия Лебедихина.

По материалам журнала «Уральский следопыт», № 5, 1990 г.

Валентина Шлемова осталась верна своей первой и единственной любви.

В пионерском лагере в детстве мне довелось побывать всего один раз. Думаю, поэтому все так ярко запечатлелось в памяти. Пионерлагерь Юрюзанского завода, где изготовляли подковы, гвозди и телеграфные крючья, располагался в Аксарке, километрах в 10 южнее нашего поселка. Длинный деревянный дом, где до этого жили лесорубы и сборщики живицы, служил дачей. Рядом столовая и кухня. На просторной поляне, где проводились утренние линейки, соорудили высокую трибуну. Чего еще надо было нам, босоногой ребятне 30-х годов?

Мне не было еще и 14 лет, но я уже успел прочитать уйму книг и добрался до классиков. Уильям Шекспир своими трагедиями потряс мое воображение, особенно история влюбленных Ромео и Джульетты. Симпатичные девушки – вожатые в нашем лагере стали казаться мне Джульеттами. Это были молоденькие учительницы юрюзанских школ и комсомолки с подковного завода. Только Валя Бисярина, выпускница педагогического училища, была из Катав-Ивановска. У этой “Джульетты” и “Ромео” объявился. Студент Александр Шлемов, гостивший у родителей на каникулах, появился в нашем лагере случайно. Но увидев Валентину, он уже не отрывал от нее глаз, вызывая краску смущения на милом девичьем лице. И видно, запала на сердце юрюзанскому парню девушка из Катава, если Александр стал появляться в лагере чуть не ежедневно.

Купальня

Сердечные дела очень интересуют подростков, но не надо думать, будто я тайком подглядывал за влюбленными. Все происходило как-то само собою. К тому же у меня было много личных забот.

Пионерлагерь располагался в живописной местности. Рядом с лагерем протекал Аксарский ключ, приток Юрюзани. Но до реки было километра два, водили нас туда купаться намного реже, чем хотелось. А дни стояли такие ослепительно солнечные и жаркие, что я решил устроить на Аксарском ключе свою купальню. Каждое утро, позавтракав, я мчался на ключ и, часами стоя по колено в воде, вытаскивал со дна большие камни и таскал их на перекат. Ко мне присоединились другие ребята, и скоро на ручье образовалась запруда, где можно было окунуться, а в глубоком месте у горы даже немного поплавать. И когда меня навестили отец и дядя, я с гордостью показал им творение рук своих и с удовольствием наблюдал, как они наслаждаются купанием.

В лагере между тем влюбленность моих героев переходила в большую и сильную любовь. Дело явно шло к свадьбе. Но о том, что Александр Шлемов и Валентина Бисярина стали мужем и женой, я узнал только много лет спустя.

Повестка

Челябинский институт механизации и электрификации сельского хозяйства Александр Шлемов закончил летом 1940 года. Вместе с инженерным дипломом ему выдали направление в Макушинский район и, несмотря на молодость, сразу доверили ответственный пост главного инженера крупной машинно-тракторной станции (МТС). Молодому специалисту выделили жилье, помогли обставить комнатку простенькой мебелью. Сюда и привез Александр свою Валентину.

Каждый день был наполнен для него радостным смыслом. МТС обслуживала несколько колхозов, и работы было невпроворот. Когда наступал вечер, как на крыльях летел в свою комнатку, наполненную любовью и счастьем. Только очень коротким оказалось это счастье.

Уже полыхали на западе зловещие всполохи Второй мировой. На востоке миллионная армия японцев стояла в Маньчжурии у самых наших границ, готовая к прыжку.

15 ноября 1940 года в МТС принесли повестку. Военнообязанному Александру Шлемову, 1914 года рождения, надлежало срочно явиться в военкомат для отправки на действительную военную службу в Рабоче-Крестьянскую Красную Армию.

Война

После отъезда Александра жизнь в чужом поселке потеряла для Вали всякий смысл, она вернулась к родителям в Катав-Ивановск. Сюда стали приходить письма из Хабаровска. Александр писал, что обучает вождению танков и ремонту молодое пополнение. О том, как скучает по своей ненаглядной. Валентина, перечитывая письма десятки раз, радовалась и вытирала слезы. А потом пришла война.

В одном из писем Александр прислал фотокарточку. Все было на снимке таким близким и родным. Все было знакомо до мельчайшей черточки – от густых волнистых волос до ямочки на подбородке. Непривычной была лишь военная форма с “кубиками” младшего лейтенанта в петлицах и портупеей через плечо. На обороте фотографии было написано: “Вале! Самой родной в знак взаимной преданности. Александр. г. Хабаровск, Красная Речка. 10 марта 1942 года”.

А в августе она получила открытку, муж писал, что пришел срок и их тоже отправляют на фронт. Повезут через станцию Вязовую. Не было в открытке даты отправки. Очевидно, Александр и сам не знал ее, но Валентина заторопилась в Юрюзань. 20 километров не шла – бежала, переходя на шаг только для того, чтобы перевести дыхание.

Свекровь Анна Егоровна, у которой в армии были и два старших сына – Федор и Осип, увидев сноху, побледнела и схватилась за стену, чтобы не упасть. Но узнав, в чем дело, засуетилась, стала собирать гостинец. И пошли на Вязовую пешком.

Далеко от фронта была Вязовая, но в глубоком уральском тылу все было подчинено суровым законам военного времени. Уже хлынул поток эвакуированных. Мимо станции шли на восток почти пустые составы. Вагоны их были покорежены и обожжены – верный признак того, что побывали под бомбежкой. С востока на запад шли и шли эшелоны с военной техникой, с маршевыми ротами. Бойцы в новеньком, с иголочки обмундировании, выданном перед самой отправкой, выскакивали из теплушек и с котелками бежали к водогрейке за кипятком.

— По ваго-о-о-нам! – разносилась после короткой остановки команда. И все бежали обратно и вскакивали на ходу.

Анна Егоровна и Валентина проглядели все глаза, надеясь увидеть в вокзальной суете родное лицо, но все было напрасно. Ночь провели в душном, прокуренном зале ожидания, полусидя на деревянных диванах с высокими спинками, дремали по очереди, боялись пропустить очередной воинский эшелон. Так прошли и вторые сутки. На третьи, когда обе женщины, измученные и голодные, уже не надеялись ни на какое чудо, шли мимо еще одного эшелона и заливались слезами, их остановил мягкий сочувственный голос: “О чем плачем, бабоньки?”

Седоватый военный со знаками полковника на петлицах, услышав фамилию Шлемов, соскочил с вагонной ступеньки.

— Знаю я Александра Ивановича, – сказал он и вздохнул. – Из нашей части он. Только, милые мои, напрасно вы его ждете. Не успели вы. Проехал он уже. Это мы задержались. Теперь нагоняем своих.

Прозвучал сигнал к отправке, вскочил полковник на подножку вагона. И пока не скрылся воинский эшелон за поворотом, все махал рукой зареванным женщинам.

Пропал без вести

От него так и не пришло ни одного письма. Уже миновало лето. Дождливая осень сменилась зимой, а писем не было ни в Катав-Ивановск, ни в Юрюзань. Шлемовы по разным адресам писали запросы. На письмо в воинскую часть Александра пришел ответ: часть расформирована, младший лейтенант Шлемов значится пропавшим без вести.

Три горьких слова “Пропал без вести” стали судьбой Валентины. Но она не переставала верить и ждать.

Великой Победой закончилась война. Когда в Катав и Юрюзань стали возвращаться те, кто был в плену, блеснул луч надежды. Но дни слагались в месяцы, месяцы – в годы, и этот лучик тоже погас…

Свекровь Анна Егоровна дождалась своих старших сыновей, вернулись оба израненные. Федору осколком разворотило правую руку. Она высохла и пришлось обслуживать себя одной рукой. А Осип Шлемов год пролежал в эвакогоспитале в Ижевске, прежде чем его выписали домой. С ним у меня установились доверительные дружеские отношения.

Нерастраченная любовь

Осип держал корову и лошадь. Когда весной начинались огородные работы, я всегда обращался к нему, и он никогда мне не отказывал и в назначенный час подъезжал к нашему дому с плугом на телеге, в которую запряжена была кобыла Машка. Вспахав половину огорода, Осип Иванович непременно давал лошади отдохнуть. И пока кроткая безотказная Машка щипала траву у самого забора, мы сидели на пригорке и беседовали. А рассказать Осип Иванович мог о многом. До войны он был шофером в пожарной охране. На фронте возил “Катюшу”. И навсегда запомнил залп под Ржевом, на Калининском фронте, когда прочертили небо огненные реактивные снаряды и унеслись в сторону противника, сея ужас и смерть среди врагов. Вспоминали об Александре. В такие минуты глаза Осипа Ивановича становились печальными. Умер он в декабре 1991 года, унес в землю мучивший его фашистский осколок. Врачи не решались его вытащить.

Героиня моего рассказа Валентина Шлемова замуж больше не вышла, осталась верна своей первой и единственной любви. Она работала многие годы в Катав-Ивановской школе-интернате, откуда ушла на заслуженный отдых. В этом году ей исполнилось 90 лет, и газета “Авангард” напечатала статью к юбилею старейшей учительницы. Бывшая ученица Валентины Александровны назвала материал “Нерастраченная любовь досталась ученикам”. Юрюзанским Шлемовым газета напомнила, что их родственница жива, и Анна Шлемова, моя коллега по отделу технической информации, поспешила в Катав-Ивановск повидаться с ней.

Стоит в центре Юрюзани рядом с муниципальным Дворцом культуры обелиск с барельефом солдата. На мраморе – слова “За подвиг и мужество в битве с фашизмом вам вечная слава, солдаты войны”. Сотни фамилий погибших, не вернувшихся с войны на родину, высечены на мраморных плитах мемориала. Есть тут мой дядя Петр Сурин, погибший на Украине, многие друзья моего детства и юности. Есть и фамилия героя этого рассказа.

Когда сооружался памятник, Александр Шлемов числился пропавшим без вести. Но верно говорится, что не бывает на свете ничего тайного, что в конце концов не стало бы явным. За многие годы краеведческих поисков не раз доводилось убеждаться в справедливости этого афоризма. И теперь я уже знаю, где сложил свою голову тот, кого я мысленно называл когда-то именем персонажа шекспировской трагедии. Знаю я и почему “Ромео” не написал своей “Джульетте” ни одного письма.

Книга Памяти

Стрелковая дивизия, в которой довелось воевать Александру Шлемову, была брошена в самое пекло Сталинградской битвы прямо с колес.

Александр Шлемов погиб в том же месяце, в котором проехал мимо Вязовой, так и не повидав свою любимую.

В 11-й том областной “Книги Памяти” занесены 18 Шлемовых. Первым упомянут он: “Шлемов Александр Иванович, 1914 года рождения. Катав-Ивановский район. Младший лейтенант 672-го артиллерийского полка, 205-й стрелковой дивизии. Погиб 15 августа 1942 года. Волгоградская область, г. Венцы”.

Леонид СУРИН, почетный гражданин Юрюзани

По материалам Mediaзавод

Владимир Тимофеевич Нос (литературный псевдоним – Юрезанский) родился 23 января (5 февраля) 1888 года в дер. Пичугино, Уфимской губернии, Златоустовского уезда. Родители происходили из украинских крестьян. До 13 лет Владимир жил в дер. Пичугино, с 13 до 19 лет — в г. Красноуфимске.

Сначала Владимира учила бабушка. С осени 1898 до весны 1899 он обучался в третьем классе в Народной школе в селе Михайловском (мордовское село Кизильяр), затем (1899—1901 гг.) закончил двухклассное училище в селе Тастуба того же Златоустовского уезда.

С 1900 по 1907 г.г. Владимир учился в Красноуфимском реальном училище, откуда был исключён как редактор вольнолюбивого рукописного ученического журнала «Луч» и выслан в Иркутск, откуда переведён в Челябинск, где экстерном окончил реальное училище. С 1908 по 1911 работал в челябинской газете «Голос Приуралья» репортёром. Здесь же обнародовал первые свои стихи.

В 1911–15 гг. учился в Санкт-Петербургском политехническом институте, подрабатывал в столичных газетах. Участник 1-й мировой и Гражданской войн, революционных событий в Петрограде.

Дальнейшая судьба писателя на долгие годы связана с Украиной. Здесь в 1918 он опубликовал своё последнее стихотворение «Осень на Урале» и полностью перешёл на прозу.

В Российском государственном архиве литературы и искусства (Москва) среди других документов, посвящённых памяти В.Т. Юрезанского, хранится его переписка с целым рядом известных современников, среди которых письма В. Т. Юрезанского: В. П. Полонскому (1927), С. Н. Сергееву-Ценскому [1924], А. М. Соболю (1924 — 1927), А. А. Суркову (1954), Р. Тагору (1924), А. А. Фадееву (1947), П. Е. Щеголеву (1927), а также письма В. Т. Юрезанскому: Я. В. Баша 87 (1937 — 1955), С. П. Бородина (1949), С. Ф. Буданцева (1935 — 1936), А. М. Горького (1923), Г. Д. Гребенщикова (1918), Г. Ш. Губая (1950, 1952), П. Н. Дорохова (1927), А. И. Копыленко (1955, 1956), В. Г. Короленко (1917), В. Г. Лидина 2 (1927), Д. И. Митрохина (1927), Н. Н. Никитина (1928, 1932), А. Н. Пантелеева (1952, 1953), П. И. Панча (1955 — 1956), Г. Н. Петникова (1954 — 1957), О. Н. Писаржевского (1955), В. Д. Ряховского (1940 — 1953), С. Н. Сергеева- Ценского (1940), А. М. Соболя (1924 — 1927), Ф. К. Сологуба (1925), Р. Тагора (1924), Б. Б. Титова (1927 — 1928), А. А. Фадеева (1946), К. А. Федина (1946, 1951), О. Е. Черного (1947), М. С. Шагинян (1955), Б. А. Шатилова (1944 — 1956), Ю. В. Шумского (1950 — 1953).

На снимке: редакция газеты «Голос Приуралья». 1909 г. А. Н. Лаврушин, В. Т. Нос (Юрезанский), В. А. Весновский, С. А. Нодель, В. Л. Горбунов-Горохов.

Перечень изданий, с которыми довелось сотрудничать В.Т. Юрезанскому: «Приуралье» (Челябинск), «Голос Приуралья» (Челябинск), «Уральский край» (Екатеринбург), «Жизнь для всех», Петербург), «Современник» (Петербург), «Голос фронта» (Юго-Зап. Фронт), «Красная нива» (Москва), «Новый мир» (Москва), «Наши достижения» (Москва), «Колхозник» (Москва).

Литературный псевдоним писатель взял в память о «Волге» своей родины – реке Юрюзани. Потомки писателя сохранили его в качестве фамилии.

В первый сборник рассказов «Ржи цветут» (1924) вошли 4 рассказа (“Ржи цветут”, “Лиственный лог”, “Мосей Уварыч”, “Троицын день”) об уральских местах. Родному Уралу посвящён и 2-й сборник “Зной”.

Писатель обращался и к событиям прошлого нашей страны. Самым известным из таких произведений писателя стала его книга “Исчезнувшее село” о казаках-бунтарях царствования Екатерины II (первоначально, в 1926 г., изданная в виде повести, позже, с 1930 г. – в виде романа) В общей сложности она была издана с 1926 по 1969 г. 6 раз.

Другое историческое произведение — «Зарево над полями» относится к более близкому времени (повесть о революции 1905 года). При этом образы революционных деятелей писатель стремится представить не только в обстановке борьбы, но и в обстановке личной и частной жизни.

Вскоре ведущими направлениями творчества писателя становится Днепрострой и Днепрогэс. В книге «Покорение реки» (М., 1946) в художественном виде через судьбы главных героев описывается история Днепростроя. Повесть «Огни на Днепре» (М., 1955 г.) представляет собой расширенный и дополненный выпуск той же книги.

Документальная повесть «Человек побеждает» (М., 1948г.) также посвящена Днепрогэсу, но уже с точки зрения его послевоенного восстановления. И здесь писатель не забывает об уральцах. Главной героиней повести он выбирает А. Лошкарёву из Челябинска, участвовавшую вместе с другими челябинцами в восстановлении электростанции.

Не обошёл вниманием писатель и ряд других крупных гидротехнических строек. В 1951 г. выходит его очерк «У города вечной славы» о строительстве Сталинградского гидроузла.

Основные произведения:

Ржи цветут. Книга рассказов. Винница, 1924.
Зной. Книга рассказов. Харьков. Укргосиздат, 1926.
Исчезнувшее село. Повесть для детей. Харьков: Пролетарий, 1926.
Зарево над полями. Повесть. Харьков-Москва-Киев, 1926—1930.
Клад. Повесть для детей, Москва: Молодая гвардия, 1927.
Яблони. Книга рассказов. Харьков: Пролетарий, 1928.
Алмазная свита. Роман о каменноугольном Донбассе. Харьков: Пролетарий, 1930.
Исчезнувшее село. Роман. Москва, ЗИФ, 1930. Также переиздания: М.: Гослитиздат,` 1939г. 264 с.; М.: Советский писатель, 1956 г., 288 с.; там же, 1958г. 287 с.; там же, 1969г., 280 с.
Река в горах. Книга рассказов. Киев: Гослитиздат, 1937.
Покорение реки. (История Днепростроя). М.: Советский писатель, 1946г. 356 с.
Человек побеждает. Гравюры на дереве Ю.Ростовцева. М.: Профиздат, 1948г., 140 с.
У города вечной славы. Очерк о строительстве Сталинградского гидроузла. Обложка художника Вс. Бродского. М.: Молодая гвардия, 1951г. 48 с.
Огни на Днепре. Рис. П. Осовского М.: Детгиз, 1955г. 447 с.

Повесть «Исчезнувшее село» о полной драматизма борьбе украинского казачества, жителей села Тюрбай на Полтавщине, против помещиков-крепостников в эпоху царствования Екатерины II была быстро замечена не только читателями, но и деятелями кино. Уже 1 апреля 1928 г. на экраны страны выходит поставленный по этому произведению фильм «Каприз Екатерины II». Режиссёр Пётр Чардынин, Сценарий написали совместно Александр Гатов и Владимир Юрезанский. Оператор Даниил Демуцкий, Художник Силий Кричевский.

В Российском государственном архиве литературы и искусства сохранилась докладная записка И. Л. Прута от 1947 г. директору сценарной студии Мосфильм о работе над сценарием по книге В.Т. Юрезанского «Человек побеждает».

Умер писатель в Москве 9 февраля 1957 года, похоронен на Ваганьковском кладбище.

Салават Юлаев родился в 1752 году (по другим данным в 1754 г.) в деревне Текеево Шайтан-Кудеевской волости Уфимской провинции Оренбургской губернии (ныне Салаватский район Башкортостана). Деревня Текеево до наших дней не сохранилась. В ходе подавления крестьянского восстания, её, как и многие другие деревни, население которых участвовало в восстании, сожгли карательные отряды императрицы Екатерины.

Салават Юлаев происходил из потомственных тархан рода Шайтан-Кудей, в каждом поколении которого были тарханы, муллы, абызы, батыры, возглавлявшие башкирские восстания.

Салават был сыном Юлая Азналина, которого в 1768 году Оренбургский губернатор князь Путятин назначил старшиной башкирской команды Шайтан-Кудейской волости Сибирской дороги Уфимской провинции. В 1772 г. Салават временно исполнял обязанности волостного старшины, заменяя отца, находившегося в то время в походе Русского экспедиционного корпуса в Польшу и участвовавшего в боях с польскими конфедератами в составе трехтысячного отряда башкирской конницы. Храбрость и отвага Юлая Азналина была отмечена военной наградой.

Присоединение Салавата Юлаева к восстанию произошло при следующих обстоятельствах. В октябре 1773 г. старшина Юлай Азналин получил предписание властей прислать отряд для участия в борьбе с восставшими. Такой отряд, состоящий из 80 человек (по другим данным 95), был им сформирован и отправлен во главе с сыном Салаватом к месту сбора — на Стерлитамакскую пристань. Здесь отряд влился в большую башкирскую команду, начальником которой был князь Ураков, а его помощником — старшина Алибай Мурзагулов. Это была та команда, которая предназначалась для оказания помощи двигавшимся к Оренбургу карательным войскам генерала Кара и которая под влиянием агитационной деятельности Кинзи Арсланова и его племянника Кутлугильды Абдрахманова в решающий момент столкновения карателей с отрядом восставших перешла на сторону повстанцев и этим предопределила в значительной степени сокрушительное поражение Кара. Сам Салават Юлаев с полной определенностью говорил на следствии о добровольном переходе всей башкирской команды на сторону Пугачева.

Пугачев направил Салавата к Кинзе Арсланову, и в составе его полка Салават некоторое время пробыл в Бердской слободе — главном лагере повстанческого войска под осажденным Оренбургом. Очень скоро, однако, он получил от Пугачева чин полковника. В конце ноября 1773 г. Пугачев отправил Салавата на территорию Сибирской дороги, население которой пока еще лишь в незначительной степени принимало участие в восстании. Приехав в родную деревню Текеево, Салават пробыл там у отца всего два дня. В это время к восстанию присоединился и отец Салавата — Юлай Азналин, также ставший пугачевским полковником и принявший активное участие в крестьянской войне. Еще задолго до начала восстания заводчик Твердышев отобрал у Юлая Азналина часть принадлежавшей ему земли и построил на ней две деревни «под свой Симский завод». И хотя Юлай подал жалобу, тяжба тянулась много лет, а дело к началу крестьянской войны так и не сдвинулось с места. Этот конфликт разрешился лишь в процессе восстания, когда башкиры во главе с Юлаем и Салаватом 23 мая 1774 г. сожгли Симский завод.

Салават руководил многими ключевыми событиями этой войны. Сохранившиеся документы свидетельствуют о личном участии Салавата Юлаева в множестве сражений. Он отличился тем, что взял Симский и Катавский заводы, осаждал Челябинскую крепость, участвовал в осаде Оренбурга, сжёг Красноуфимскую крепость. За год с небольшим Салават участвовал в 28 сражениях, 11 из них он провёл самостоятельно, остальные в составе Главного войска Емельяна Пугачёва. Не все 11 самостоятельных сражений с регулярными войсками завершались победой Салавата. Были и поражения, но, в отличие от других предводителей Крестьянской войны, Салават ни разу не допускал полного разгрома своего войска. Ему каждый раз удавалось сохранить основные силы войска, в кратчайший срок восстановить боевые порядки и снова участвовать в сражениях.

В рядах пугачевцев Салават участвовал в боях и стычках с выходившими на вылазки командами Оренбургского гарнизона, был на приступе к Верхнеозерной крепости, при атаке и взятии Ильинской. В одном из боев .получил ранение и отпуск в родную деревню для излечения. Отмечая боевые заслуги и командные способности Салавата, Пугачев произвел его в полковники и поручил возглавить повстанческое движение в Прикамье. Излечившись от ран, вторую половину декабря 1773 и начало января 1774 г. Салават Юлаев посвятил сбору и формированию большого отряда, с которым он и начал действовать на Сибирской дороге. К этому же времени относится захват отрядом под предводительством Салавата Юлаева волостного центра села Сарапул, находящегося вне Сибирской дороги. С ним и направился к Красноуфимску, в который вступил 12 января 1774. Пополнив свой отряд красноуфимскими казаками, крестьянами прикамских селений и заводов, Салават 19 января подступил к Кунгуру и, действуя вместе с атаманами И.С.Кузнецовым, Адилем Бигашевым, Бахтиаром Канкаевым, Канзафаром Усаевым, М.И.Мальцевым, в течение нескольких дней вел бои с гарнизоном и ополчением этого города. При штурме Кунгура 24 января Салавата тяжело ранили снова.

Отстояв Кунгур, правительственные силы оттеснили повстанцев к Красноуфимску, возле которого в феврале-марте 1774 проходили затяжные бои. В них принимал участие и едва излечившийся от ран Салават: он командовал сводным башкирско-русским отрядом. О его неиссякаемой энергии, организаторских и административных способностях, умении вести партизанскую борьбу свидетельствуют документы походной канцелярии за январь-март 1774.В апреле-мае того же года Салават действовал восточнее Уфы, где собрал крупный отряд; с ним он отваживался, и не раз, вступать в бои с карательным корпусом И.И.Михельсона и, хотя не имел в них успеха, крупных потерь не нес. 3 июня он привел в стан к Пугачеву три тысячи башкир, что втрое увеличило силы пугачевского войска. В тот же день и двое суток спустя, 5 июня, Пугачев и Салават вели у берегов реки Ай бои с преследовавшим их Михельсоном. Если в первом бою они потерпели поражение, то второй существенного превосходства карателей не выявил. После этого противоборствующие стороны разошлись: Михельсон ушел в Уфу, а Пугачев повел свое войско на север, к берегам Камы. Выйдя к берегам Камы и оставя попытку овладеть Кунгуром, Пугачев повернул на запад и направился к Казани. В авангарде его войска следовали отряды И.Н.Белобородова и Салавата Юлаева. Они подошли 14 июня к прикамскому городку Осе и блокировали городовую крепость. Четыре дня спустя сюда пришли основные силы Пугачева и завязали осадные бои с засевшим в крепости гарнизоном. 21 июня защитники крепости, исчерпав возможности дальнейшего сопротивления, капитулировали. Овладев Осой, Пугачев повел войско к Казани.

В июле-августе 1774 Салават действовал на севере и северо-востоке Уфимской провинции. В ту пору он намеревался окружить Уфу и штурмовать ее. Однако к началу осени инициатива перешла в руки карателей, которые, сосредоточив несколько крупных войсковых частей и соединений в Уфимской провинции, стали теснить и громить повстанческие отряды, подавляя последние очаги сопротивления. В боях 18 и 22 сентября команда подполковника И.К.Рылеева нанесла поражение отряду Салавата под Елдякской крепостью. Салават отошел к Катав-Ивановскому заводу и укрылся в окрестных лесных деревнях. В 20-х числах ноября он атаковал вблизи этого завода корпус генерала Ф.Ю.Фреймана, но, понеся в ходе ожесточенного боя крупные потери в живой силе, вынужден был, бросив пушки, спасаться бегством.

25 ноября 1774 года команда поручика В.Лесковского из корпуса генерала Фреймана, подкрепленная конными отрядами мишарских старшин Муксина и Зямгура Абдусалямовых, настигла в горах Каратау Салавата Юлаева с группой оставшихся с ним соратников и после короткой стычки схватила их. В это же время Юлай Азналин принес повинную коллежскому советнику И. Л. Тимашеву и был взят под стражу. Пленников отконвоировали в Уфу, а оттуда увезли в Казань, где они были заключены в тюремный острог при Секретной комиссии. 13 февраля 1775 Салавата и его отца Юлая отвезли в Москву. Здесь они 25 февраля были допрошены в Тайной экспедиции Сената генерал-аншефом М.Н.Волконским и обер-секретарем С.И.Шешковским. По определению Тайной экспедиции от 16 марта Салават был приговорен к телесному наказанию и пожизненной ссылке на каторжные работы. Однако, поскольку при допросах в Москве отец и сын упорно отвергали выдвинутые против них обвинения, приговор этот, лично утвержденный Екатериной II, предписывал провести повторное следствие на месте их «злодейств» — в Оренбургской губернии. 9 апреля Салавата и Юлая доставили в Оренбург, а 1 мая привезли в Уфу. Новое следствие производила Уфимская провинциальная канцелярия, которая 15(22) июля вынесла определение: дать каждому по 175 ударов кнутом, после чего, вырвав ноздри и поставив на лице «указательные знаки» (каторжные клейма), отправить на пожизненные каторжные работы в Эстляндскую губернию.

Ещё до ареста, жёны и дети Салавата Юлаева были схвачены и привезены в Уфу в качестве заложников. Одна жена с сыном находилась под караулом у городского коменданта полковника С. С. Мясоедова. Второго сына взял генерал Ф. Ю. Фрейман. Салават Юлаев протестовал против незаконного ареста семьи: «Такого ж указа, чтоб от лишенных жизни семейства отбирать, действительно нет». В связи с этим он просил родственников и друзей обратиться с ходатайством об освобождении жен и детей в губернскую канцелярию, а если и это не поможет, то и в Сенат, «чтоб государевые рабы у подчиненных во услужении не были».

2 октября 1775 года скованные по рукам и ногам Салават Юлаев и его отец на двух подводах под охраной были отправлены на вечную каторгу в балтийскую крепость Рогервик (ныне город Палдиски в Эстонии). Обоз с каторжниками миновал Мензелинск, Казань, Нижний Новгород, Москву, 14 ноября достигли Твери. Затем были Новгород, Псков, Ревель и 29 ноября они добрались до самого Рогервика.

Балтийский порт Рогервик был основан Петром I. Однако к тому времени, когда в Рогервике оказались участники башкирского восстания, крепость была практически заброшена. Там оставались только небольшой гарнизон и малое количество арестантов. Салават и Юлай встретили здесь своих соратников по борьбе: пугачёвского полковника И. С. Аристова, полковника Канзафара Усаева и других. Здесь Салават Юлаев и его отец провели остаток своей жизни.

Последнее документальное упоминание о Салавате Юлаеве датируется 1800 годом. До этого времени он пробыл в неволе двадцать пять лет: «В Эстляндское губернское правление от находящегося при Балтийской инвалидной команды майора Дитмара. Находящиеся в моем ведении каторжные невольники 12-ти человек, которые и состоят благополучно. Против прежде поданной таковой же ведомости убыло: Сего месяца(сентября) 26-го числа помре каторжный неволник Салават Юлаев, о чём сим донесть честь имею».

Вместо послесловия

Салават Юлаев был известен в народе и как поэт-импровизатор. Салават пел в своих песнях о родных уральских просторах, о народе и его древних обычаях, о священной вере предков. Соединение в нём таланта поэта и певца с воинской доблестью и даром полководца олицетворяло собой идеальный духовный облик башкирского народа. Любовь к песне, к коню и отвага воина во все времена составляли неразделимую суть башкирского воина. Идеал башкирского народа тех веков — воин-певец.

Песни и стихи Салавата Юлаева в подлинниках не сохранились. Его личная подпись сохранилась на Пугачевском манифесте и на нескольких подлинных документах из его походной канцелярии. О Салавате Юлаеве как башкирском поэте и борце за свободу своего народа сохранилось много легенд, и трудно установить подлинность авторства песен, приписываемых Салавату, и грань, отделяющую их от устной башкирской народной поэзии.

Поэзия Салавата Юлаева — одно из редких проявлений дореволюционной башкирской литературы. Память о Салавате как герое и певце-импровизаторе сохранилась среди башкир до настоящего времени; с его именем связано несколько песен, некоторые из них приписываются самому Салавату. Его стихи призывали народ к борьбе с угнетателями («Битва», «Стрела», «Юноше-воину»), воспевали красоту родного края («Родная страна», «Мой Урал», «Соловей»), любовь («Зюлейха»).

Клятва.
Юрюзань, за твои берега
И за волю иду на врага.
Вынул меч я, и в раннюю рань
Перед боем клянусь, Юрюзань:

Пусть меня исстегают кнутом,
Ослепят, срежут уши притом,
Вырвут ноздри, отрежут язык –
Не возникнет мой крик и на миг!

Что мне ноздри? В душе берегу
Запах трав на твоём берегу,
И глухим я услышу, река,
Струй журчанье, тоску тростника.

Поглядеть на тебя не могу,
Песнь пропеть я, любя, не смогу,
Речи всыть говорить не смогу,
Но забыть, разлюбить – не смогу!

Пригвоздят пусть нагого к столбу,
Пусть клеймо задымится на лбу,
Пусть пишет секира дугу –
Наши тайны не выдам врагу!

Пусть подвесят на крюк за ребро,
Пусть в зеницах от пыток пестро,
Что речная волна кораблю? –
Я Башкирию не посрамлю!

***

Родная страна
Милая моя земля,
Реки сладкие, поля,
Березняк и чернотал,
В небо вздыбленный Урал, —
Я одну мечту таю:
Родину воспеть мою.

Головой под небо встал
Великан седой Урал,
Этот сказочный простор,
Приковал навек мой взор,
Вечно б я хвалил тебя!
Вечно воспевал тебя!

От родимой стороны
Отлученный навсегда,
В горестной моей судьбе
Все мечтаю о тебе,
Светлая моя земля,
Рек медвяная струя,

Над просторами полян
Мой Урал, мой великан!
Все же я не одинок:
Чуть повеет ветерок,
Принесет он вести мне
О родимой стороне,

О знакомых тех местах,
О медвяных родниках,
О земле, где ,к небу встал
Мой красавец, мой Урал,
Он приносит вести мне.

В настоящее время Салават Юлаев — национальный герой башкирского народа, является символом современного Башкортостана. Его именем названы район, город, улицы, культурно-просветительские учреждения.

Действует Музей Салавата Юлаева в родных местах Салавата — в селе Малояз Салаватского района Республики Башкортостан.

Именем Салавата Юлаева названы:
город Салават в Башкортостане
Салаватский район в Башкортостане
хоккейный клуб «Салават Юлаев»
ледовый дворец спорта в Уфе
улица и проспект в Уфе
улица в Челябинске
улица в Магнитогорске
улица в Ишимбае
улица в Кургане
улица в Казани
улица в Кумертау
улица в Белебее
улица в Оренбурге
улица в Стерлитамаке
улица в Давлеканово
улица в Салавате
улица в Лянторе
улица в Бузулуке
улица в Аше
улица в Снежинске
улица в Донецке
улица в Кривом Роге
улица Салавата Батыра в Октябрьском
улица в деревне Новоусманово в Бурзянском районе
проспект в селе Акъяр в Хайбуллинском районе

Салавату Юлаеву посвящены:
опера «Салават Юлаев», написанная Загиром Исмагиловым и поэтом Баязит Бикбаем в 1955 году.

балет «Горный орел» (1959 г., либретто и музыка Х. Ф. Ахметова и Н. Г. Сабитова, хореография К. Д. Карпинской)

фильм «Салават Юлаев», снятый в 1941 году в СССР режиссёром Яковом Протазановым.

В Республике Башкортостан учреждены:
орден «Салавата Юлаева», Государственная премия имени Салавата Юлаева за лучшие произведения в области литературы, искусства и архитектуры (с 1967 года).

Памятники:
Первый в республике памятник-бюст Салавату работы Т. П. Нечаевой установлен под открытым небом в его родных местах — в Салаватском районе в 1952 году.

В 1989 году похожий памятник-бюст из кованой меди был ус­тановлен в эстонском городе Палдиски.
В Уфе 17 ноября 1967 открыт памятник Салавату Юлаеву работы осетинского скульптора С. Д. Тавасиева. Изображение этого памятника попало на герб Башкортостана.

Копия памятника в санатории Увильды в Аргаяшском районе Челябинской области была установлена в 2005 году

Памятники-бюсты установлены в Салавате (бюст С.Юлаева), Сибае, Аскарово.

В Красноуфимске 28 июня 2008 года был открыт памятник национальному герою, который был установлен на улице Салавата Юлаева.

В богатых домах царственных особ бытовые холодильники с искусственным охлаждением использовали уже с начала ХХ века, с момента их освоения в Германии и Америке. Простые россияне не имели бытовых холодильников практически до начала 50-х годов прошлого века.

Первое Поручение Правительства СССР «наладить широкий выпуск домашних холодильников» было выдано отечественной промышленности в январе 1935 г. Во исполнение Поручения Правительства в 1939 г. на Харьковском Тракторном Заводе были изготовлены первые партии отечественных бытовых компрессионных холодильников на сернистом ангидриде с сальниковым уплотнением компрессора. Холодильники нуждались в периодическом обслуживании, поскольку в системе охлаждения не обеспечивалась абсолютная герметичность. До начала Великой Отечественной Войны было изготовлено около 4 тысяч холодильников «ХТЗ-12». Начавшаяся война прервала производство мирной продукции.

Почти сразу после окончания войны на отечественных заводах начали создавать цеха ширпотреба для изготовления небольших холодильников абсорбционного типа. В конце 1945 г. московский завод «Газоаппарат» приступил к серийному производству абсорбционных бытовых холодильников объемом 45 л на водоаммиачной смеси. Холодильники могли работать на электроэнергии, природном газе и керосине. В последующие годы завод «Газоаппарат» был переименован в «Московский завод холодильников», выпускавший вплоть до перестройки лучшие в стране абсорбционные холодильники под марками «Север» и «Иней». Основной недостаток абсорбционных холодильников – повышенный расход электроэнергии в сравнении с компрессионными аналогами такой же емкости. Преимущества абсорбционных холодильников перед компрессионными в отсутствии движущихся частей, бесшумности и способности работать на различных источниках энергии.

Началом создания отечественных бытовых компрессионных холодильников с герметичным компрессором, самым распространенным в России и мире, послужило Постановление Совета Министров СССР от 07.09.49 г., №3742. Правительство поручало Минавтопрому (ЗИС) и Минавиапрому (г. Саратов) «организовать производство домашних компрессионных холодильников с герметичным холодильным агрегатом на фреоне-12, емкостью 120 и 80 л, с программой 60 и 120 тыс.шт. в год».

За московским автомобильным заводом имени И.В. Сталина были закреплены головные функции в подготовке производства, разработка техдокументации и освоение «большого» холодильника. Саратовскому заводу поручалось освоение небольшого холодильника.

30 апреля 1950 г. был изготовлен первый образец холодильника с герметичным агрегатом на фреоне-12 «ЗИС-Москва» ДХ-2 емкостью 165 л. В феврале 1951 г. первая партия холодильников (300 шт.) поступила в московские магазины, а через несколько месяцев в том же году стартовало производство холодильников «Саратов». По документации и при содействии специалистов московского автозавода в последующие годы изготавливали первые холодильники марок: «Днепр», «Донбасс», «Наст», «Ока», «Орск», «Саратов», «Свияга» и «Юрюзань».

В 1960-м году на Юрюзанском заводе началось серийное производство холодильников «Юрюзань». 5 октября 1960 г. Московское радио передало о выпуске первой партии холодильников «Юрюзань». Постепенно удалось нарастить производственные мощности и увеличить годовой выпуск продукции. 16 февраля 1964 г. с конвейера сошел 100-тысячный холодильник «Юрюзань», 12 августа 1968 г. выпущен 500-тысячный холодильник, а 18 мая 1972 г. — миллионный.

По внешнему виду морозильная техника «Юрюзань» практически ничем не отличалась от аналогов, выпускаемых другими заводами. Большинство моделей имели округлые формы, что добавляло им элегантности и позволяло сделать кухню более уютной. Также были варианты с острыми углами, все зависело от личных предпочтений покупателя. Холодильники были окрашены в привычный для тех времен белый цвет, так как советская мебель тоже не отличалась особыми изысками, подобный холодильник отлично вписывался в общий интерьер. Внутреннее пространство было сконструировано так, чтобы продукты удобно размещались. Обычно имелось три решетчатых полки, на дверце имелось несколько отсеков с барьерами, в которые можно было ставить бутылки и класть мелкие товары.

Долгое время завод выпускал только однокамерные холодильники объемом до 240 литров. В 80-х годах начался выпуск двухкамерных моделей, которые, как и их предшественники, получили популярность благодаря качеству, надежности и долговечности. Морозильная камера находилась вверху и имела достаточно большой объем. Автоматическая система оттаивания была представлена капельной технологией, которая избавляла от необходимости в размораживании и способствовала поддержанию в холодильнике постоянной повышенной влажности. Механическое управление дало возможность регулировать температуру в камерах. Эти холодильники относились к холодильникам второго поколения, были более удобны в обращении и обслуживании, да и выглядели вполне современно.

Их выпуск, как впрочем и однокамерных холодильников первого поколения, продолжался до 1996-го года, но с появлением на отечественном рынке зарубежных марок холодильников, спрос на холодильники «Юрюзань» резко упал. В связи с этим в 1996 году было принято решение о прекращении их производства.

Михаил Георгиевич Первухин родился 14 октября 1904 года в посёлке Юрюзанский Завод Златоустовского уезда Уфимской губернии, ныне — город Юрюзань Челябинской области, в семье кузнеца. В июне 1919 года он вступил в комсомол, принимал активное участие в создании комсомольской организации г. Златоуста. В сентябре 1919 года был принят в члены Коммунистической партии. В августе-октябре 1919 года являлся членом Комиссии по национализации имущества буржуазии в городе Златоусте. С октября 1919 года по февраль 1920 года работал экспедитором газеты «Борьба», издававшейся в Златоусте, затем по май 1920 года обучался на курсах внешкольных инструкторов в Златоусте. По окончании курсов, до октября 1920 года — внешкольный инструктор Юрюзанского районного отдела народного образования.

Участник Гражданской войны на Южном Урале, в октябре-ноябре 1920 года – боец коммунистического отряда, участвовавшего в подавлении антибольшевистского восстания в районе Златоуста. С января 1921 года до середины осени того же года — ответственный секретарь редакции газеты «Пролетарская мысль», член бюро Златоустовского уездного комитета комсомола, а в последующем до апреля 1922 года – заведующий отделом политического просвещения, заместитель секретаря Златоустовского уездного комитета РКП(б). В апреле-августе 1922 года работал техническим секретарём Златоустовского уездного комитета РКП(б).

В конце лета 1922 года по направлению Златоустовского районного комитета Союза металлистов Михаил Первухин направлен на учёбу в Москву. В октябре 1929 году окончил электропромышленный факультет Московского института народного хозяйства имени Г.В. Плеханова, получив специальность «инженер-электрик».

С 1929 года молодой инженер трудится в «Мосэнерго»; с мая 1930 года по февраль 1933 года — на заводе «Баррикады» (Москва): начальник электроцеха, главный механик завода; с февраля 1933 года — на Каширской районной электростанции: старший инженер, начальник, а с мая 1936 года — директор.

В июне-сентябре 1937 года Первухин – главный инженер и исполняющий обязанности начальника «Мосэнерго», с сентября 1937 года – начальник Главэнерго Народного Комиссариата тяжелой промышленности СССР. В начале 1938 года Михаил Первухин выдвинут на должность заместителя Народного комиссара тяжелой промышленности, а в июне того же года назначен первым заместителем Наркома тяжелой промышленности, где плодотворно проработал до разделения Народного Комиссариата тяжелой промышленности СССР.

В январе 1939 года М.Г. Первухин назначается Народным комиссаром электростанций и электропромышленности. С мая 1940 года по май 1944 года он работает заместителем председателя Совета Народных Комиссаров (СНК) СССР, председателем Совета по топливу и электрохозяйству при СНК СССР.

В суровые годы Великой Отечественной войны инженеру-энергетику М.Г. Первухину пришлось стать химиком. Ночью 26 февраля 1942 года у него состоялся телефонный разговор с И.В. Сталиным, который сообщил, что Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение назначить его по совместительству с работой в СНК СССР Народным комиссаром химической промышленности. В ту же ночь Михаил Первухин выехал в Наркомат, собрал членов коллегии и начальников главных управлений и объявил им о решении ЦК партии. Он прекрасно знал о тяжёлом положении, которое сложилось в химической промышленности в первые месяцы войны. Будучи заместителем председателя СНК, а также со 2 августа 1941 года – уполномоченным Государственного комитета обороны (ГКО) по Управлению военно-химической обороны Красной Армии, он уже занимался этой отраслью промышленности.

Михаилу Николаевичу Первухину пришлось руководить отраслью в тяжелейших военных условиях, непрерывно наращивая производство необходимой для фронта продукции. С его приходом улучшилась работа Наркомата, возросла оперативность. Нарком Первухин всегда самостоятельно детально разбирался с возникающими трудностями, лично выезжая на предприятия.

В первые дни войны Политбюро ЦК ВКП(б) и ГКО приняли меры к эвакуации на восток страны населения, промышленных и сельскохозяйственных предприятий, транспортных средств, оказавшихся в прифронтовой полосе, образовав Совет по эвакуации. Председателем Совета был утвержден Н.М. Шверник, заместителями — А.Н. Косыгин и М.Г. Первухин. Первухину приходилось повседневно осуществлять руководство эвакуацией и расширением базы военной промышленности на востоке.

Трагически страницей биографии М.Г. Первухина периода начала войны стал взрыв Днепрогэса. Много лет спустя он так вспоминал об этом:

«К началу августа 1941 г. районы Днепра оказались в зоне военных действий. Встал вопрос об эвакуации жемчужины советской энергетики – Днепровской гидроэлектростанции имени В. И. Ленина… Верховным главнокомандованием было дано задание советским войскам Юго-западного фронта укрепиться на рубеже реки Днепр и задержать противника. В этих целях в крайнем случае взорвать плотину Днепровской гидростанции, чтобы вражеские войска не смогли с ходу перейти на левый берег реки и занять важный промышленный центр.

Мне было поручено проследить за тем, чтобы на гидростанции все было подготовлено для взрыва, а сам взрыв сделан тогда, когда наши отступающие войска перейдут на левый берег Днепра. Вместе с работниками Наркомата электростанций и Днепрэнерго я обсудил, как лучше выполнить это важное и тяжелое, особенно для нас, энергетиков, задание. Надо было устроить такой взрыв, чтобы он помешал немецким войскам использовать плотину для переброски своих сил и техники, а с другой стороны оставить возможность после окончания войны быстрого восстановления гидростанции. Было решено заложить взрывчатку в верхнюю потерну (тоннель в теле плотины, соединяющий правый и левый берега). Место закладки взрывчатки отделить с обеих сторон мешками с песком, чтобы взрывная волна пошла в нужном направлении и разрушила только несколько пролетов сливной части плотины, а вместе с ней – и мостовой переход…

Днепрогэс имел сильную военную охрану и зенитную оборону. Накануне рокового дня, когда пришлось подорвать плотину, город Запорожье сильно бомбили немецкие самолеты, но зенитная оборона не позволила противнику прицельно бросать бомбы на электростанцию и плотину. Вечером этого же дня, после очередного воздушного налета, неожиданно начался обстрел района электростанции из минометов. Это было совсем неожиданно, так как советские войска удерживали противника еще в нескольких десятках километров западнее. Оказалось, что во время отвлекающей бомбардировки города воздушный десант противника высадился на острове Хортица, примерно в трех километрах от плотины. Очевидно, командование немецких войск хотело занять Днепрогэс неповрежденным и хотело это сделать с помощью парашютистов…

Во второй половине дня, когда почти была закончена укладка взрывчатки, прибыл представитель штаба фронта, который вручил представителям военного командования на Днепрогэсе телеграмму главнокомандующего войсками Юго-западного направления маршала С. М. Буденного, уточнявшую срок взрыва. В ней было указано, что в случае опасности занятия плотины немцами, она должна быть выведена из строя.

Смеркалось, через потерну перешли на левый берег бойцы, так как сверху по плотине проходить было уже нельзя, ибо она была под сильным артиллерийским огнем противника. Вдруг обстрел прекратился и наступила гнетущая тишина, которая при неизвестности обстановки действовала на нервы наших людей хуже, чем обстрел… Настал момент, когда командир воинской части, обороняющей Днепрогэс, замкнул контакты аккумуляторной батареи, глухой взрыв потряс плотину… Взрывом… было разрушено несколько пролетов сливной части плотины. При взрыве погибли не только гитлеровцы, находившиеся на плотине, но, и при быстром подъеме воды ниже электростанции, в днепровских плавнях правого берега, было затоплено немало войск и вооружения противника, готовившегося к переправе на левый берег… С болью в сердце и надеждой на скорое возвращение к берегам Днепра уходили работники электростанции глубокой ночью на Восток…

В течение дня (18 августа 1941 г. ) я несколько раз по телефону проверял положение дела на Днепрогэсе. Вечером, примерно часов в пять, я позвонил секретарю обкома. Он мне сообщил, что на правом берегу у плотины появились немецкие танки и плотину взорвали… Поздно ночью я был в ЦК и доложил И. В. Сталину, что плотина Днепрогэса взорвана. Он ответил, что вовремя сделали и тем самым остановили продвижение немцев на этом участке фронта».

В годы войны М.Г.Первухину присваивается звание генерал-лейтенанта инженерно-технической службы.

После окончания Великой Отечественной войны М.Г. Первухин, занимая посты заместителя Председателя Совета Министров СССР и министра химической промышленности СССР (с марта 1946 г.), проводит большую работу по восстановлению и развитию разрушенных войной важнейших отраслей народного хозяйства Советского Союза.

Впервые к атомной проблеме М.Г. Первухин был подключен еще в 1942 году, когда В.М. Молотов поручил ему, как заместителю председателя СНК СССР (1940-1946 годы), разобраться в докладах разведывательных органов о проектах уран-графитовых реакторов и способах выделения изотопа урана-235.

В феврале 1943 года ГКО СССР рассмотрел и утвердил программу научных и технических исследований по практическому использованию «внутриатомной» энергии, положившую начало советскому «атомному проекту». Для ее реализации 12 апреля 1943 года АН СССР учредила секретную Лабораторию № 2 во главе с И.В. Курчатовым (с 1949 года — Лаборатория измерительных приборов Академии наук (ЛИП АН)). М.Г. Первухину и С.В. Кафтанову (в 1943 году председатель Всесоюзного комитета по делам высшей школы при СНК СССР, уполномоченный ГКО СССР по науке) было поручено осуществлять повседневное наблюдение за работами по урановой проблеме и оказывать помощь новой лаборатории.

В мае 1944 года И.В. Курчатов и М.Г. Первухин направили Сталину докладную записку, предложив создать при правительстве Специальный комитет под руководством одного из членов Политбюро — заместителя председателя СНК СССР. 20 августа 1945 года ГКО СССР издал постановление № 9887сс/оп о создании Специального комитета при ГКО (Спецкомитет) и Первого главного управления при СНК СССР (ПГУ). Спецкомитет рассматривал все наиболее принципиальные организационные вопросы, возникавшие в ходе осуществления атомного проекта. На заседаниях Спецкомитета обсуждались, корректировались, одобрялись или отклонялись относившиеся к атомной проблеме проекты постановлений и распоряжений ГКО, СНК (СМ) СССР, затем они представлялись на утверждение И.В. Сталину. М.Г. Первухин не только был включен в состав Спецкомитета, но и стал председателем созданного в декабре 1945 года Инженерно-технического совета при Специальном комитете (ИТС). Он же возглавил первую из четырех секций совета («Ядерные реакторы»).

Наряду с ИТС при Спецкомитете действовал Технический совет. 28 марта 1946 года прошло первое совместное заседание Технического и Инженерно-технического советов Спецкомитета. 9 апреля 1946 года оба совета были объединены в один Научно-технический совет ПГУ (НТС). Председателем НТС стал начальник ПГУ Б.Л. Ванников. При НТС было создано 5 секций. Секцию № 1 — Ядерные реакторы — возглавил М.Г. Первухин, где занимался вопросами проектирования, сооружения, обеспечения работы заводов № 817 (Производственное объединение «Маяк») и № 813 («Уральский электрохимический комбинат») — первых предприятий по получению тяжелой воды, гексафторида урана и многих химических реагентов. В связи с тяжёлым заболеванием Б.Л. Ванникова, 1 декабря 1947 года Первухин назначен первым заместителем начальника ПГУ и занимал эту должность до 1 декабря 1949 года.

29 августа 1949 года на Семипалатинском полигоне (Казахская ССР) Советский Союз провёл успешные испытания первого отечественного ядерного заряда («РДС-1»). Это был ответ на агрессивные действия США, владевших к тому времени ядерным оружием, которое они уже неоднократно испытали, как в экспериментальных, так и в военных целях, взорвав 16 июля 1945 года плутониевую бомбу, а затем применив это смертоносное оружие в конце 2-й мировой войны, сбросив на японские города: Хиросиму 6 августа 1945 года урановую бомбу и на Нагасаки 9 августа 1945 года плутониевую бомбу. Теперь весь мир узнал, что и СССР обладает этим, хотя и «адским», оружием, но способным сдерживать любого агрессора. Председателем Государственной комиссии на испытаниях «РДС-1» был М.Г. Первухин.

Из воспоминаний М.Г. Первухина: «Взрывная волна потрясла здание командного пункта, выбила стекла у входа, расположенного с противоположной стороны от башни. Мы все выбежали наружу и увидели яркое пламенное облако, вслед за которым поднимался черный столб земляной пыли, превращаясь в гигантский гриб. Взрыв удался, мы бросились поздравлять друг друга, обниматься и целоваться.

Вернувшись в Москву, комиссия доложила Политбюро ЦК КПСС о результатах испытания. Момент взрыва и воздействие его на все сооружения, технику, животных был заснят на кинопленку, которая была показана И.В. Сталину и другим членам Политбюро ЦК. И.В. Сталин внимательно выслушал сообщение И.В. Курчатова и дополнения остальных членов комиссии. Он интересовался отдельными деталями и несколько раз переспрашивал: видели ли мы сами то, о чем рассказываем. Из его вопросов было видно, что он очень доволен успехом создания атомной бомбы, но в то же время относился критически к излагаемым нами результатам. В конце беседы он поздравил всех с большим успехом и пожелал ускорения дальнейших работ».

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 29 октября 1949 года «О присвоении звания Героя Социалистического Труда научным, инженерно-техническим и руководящим работникам научно-исследовательских, конструкторских организаций и промышленных предприятий» (с грифом: «Не подлежит опубликованию») «за исключительные заслуги перед государством при выполнении специального задания» генерал-лейтенанту инженерно-технической службы Первухину Михаилу Георгиевичу присвоено звание Героя Социалистического Труда с вручением ордена Ленина и золотой медали «Серп и Молот».

В январе 1950 года М.Г. Первухин был назначен заместителем председателя Совета Министров СССР с освобождением от обязанностей министра химической промышленности. Кроме этого, он возглавил бюро по химии и электростанциям при Совете Министров СССР.

После смерти 5 марта 1953 года И.В. Сталина, М.Г. Первухин назначается министром объединённого Министерства электростанций и электропромышленности. В декабре 1953 года — феврале 1955 года он – заместитель председателя Совета Министров СССР, председатель бюро по энергетике, химической и лесной промышленности при Совете Министров СССР. В феврале 1955 года — июле 1957 года — первый заместитель председателя Совета Министров СССР, и одновременно в декабре 1956 года — мае 1957 года — председатель Государственной экономической комиссии Совета Министров СССР по текущему планированию народного хозяйства.

В 1953 году Специальный комитет при Совмине СССР после ареста возглавлявшего его Л.П. Берии был ликвидирован. 26 июня 1953 года создано Министерство среднего машиностроения СССР куда вошли: Первое главное управление при Совмине СССР (атомная промышленность) и Третье главное управление при Совмине СССР (развитие работ в области управляемых ракет, самолетов-снарядов и ракет дальнего действия). ТГУ просуществовало в составе Минсредмаша только до 1955 года. 30 апреля 1957 года М.Г. Первухин назначен министром среднего машиностроения СССР — руководителем крупнейшего министерства Советского Союза, возглавив ведущую отрасль военно-промышленного комплекса СССР.

Одним из важнейших направлений работ для М.Г. Первухина было развитие энергетики, особенно атомной, строительство атомных электростанций. Он не раз участвовал в комиссиях по приёмке новых АЭС. До конца своей жизни он был тесно связан с Министерством среднего машиностроения СССР, Институтом атомной энергии имени И.В. Курчатова и его директором академиком А.П. Александровым. Избирался депутатом Верховного Совета СССР II-IV созывов (1946-62 годы).

В 1956-57 годах М.Г. Первухин сблизился с так называемой «антипартийной группой» Г.М. Маленкова, Л.М. Кагановича, В.М. Молотова, стремившихся к отказу от принятой первым секретарём ЦК КПСС Н.С. Хрущёвым – одним из организаторов массовых политических репрессий на Украине в 1930-е годы, — политики по «десталинизации» страны. Первухин поддержал их на заседании Президиума ЦК КПСС, когда большинство его членов выступили против Хрущёва.

За участие в «антипартийной группе», после пленума ЦК КПСС, прошедшего с 22 по 29 июня 1957 года и принявшего резолюцию «Об антипартийной группе Маленкова, Кагановича и Молотова» М.Г. Первухин переведён из членов в кандидаты в члены Президиума ЦК КПСС, а в июле 1957 года понижен в должности до председателя Государственного комитета по внешним экономическим связям. В феврале 1958 года он отправлен послом в Германскую Демократическую Республику, а в октябре 1961 года выведен из состава ЦК КПСС.

В 1963 году, по личному указанию Хрущева, Первухина назначили начальником Управления энергетики Совнархоза СССР. Несмотря на то, что были предложения назначить М.Г. Первухина на более крупную работу, соответствующую его большому опыту, Хрущев этого не допустил.

В октябре 1965 года М.Г. Первухин стал начальником отдела территориального планирования и размещения производства, членом коллегии Госплана СССР.

М.Г. Первухин написал книгу воспоминаний об испытаниях атомной бомбы «В августе 49-го». Она вышла в 1967 году.

Награждён пятью орденами Ленина (1939, 1944, 1949, 1954, 1974), орденами Октябрьской Революции (1971), Трудового Красного Знамени (1935), медалями.

Михаил Георгиевич Первухин умер 22 июля 1978 года. Похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве.